«Меня распирала правда. Она требовала выхода, взывала о том, чтобы я её высказал и отстоял» (Р.М. Рильке)
В анонсе к изданию романа «Доктор Живаго» Курт Вольф сообщал будущим читателям: «Никакое описание не может воздать должное этой великолепной книге. Это не только панорама страны, переживающей самую радикальную революцию в истории. В своем глубоком и страстном порыве она касается основных ценностей человеческого существования. Гениально написанная, она вновь и вновь создает образы поразительной силы, оригинальности и красоты. Читать эту книгу только из политического интереса — значит идти ложным путем. Она заслуживает того, чтобы ее прочли как один из тех редких шедевров, которые возникают из страдания, любви и смелости великого духа» [1] .
Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго: Азбука-классика 2011
Со времени появления романа «Доктор Живаго» прошло уже полвека. Но машинописные копии этого произведения стали распространяться среди людей, близких Пастернаку, задолго до его выхода в свет. Один из таких экземпляров писатель передал представителю миланского издателя Дж. Фельтринелли, и вскоре автору было предложено напечатать роман в Италии. Борис Леонидович был рад представленной возможности, но предвидел трагические осложнения в случае, если итальянское издание опередит выход романа на родине. И все же, отправляя издателю подписанный договор, он написал: «Ради Бога, свободно принимайтесь за перевод и печатание книги (…). Мысли рождаются не для того, чтобы их таили или душили в самих себе, но чтобы быть переданными другим» [2] . Литературные журналы «Знамя» и «Новый мир», а вслед за ними и Гослитиздат отказались публиковать роман из-за полного неприятия «системы взглядов автора на прошлое страны». А на Западе «клеветнический» роман должен был вот-вот выйти из печати, и литературные чиновники всячески пытались этому помешать. Они попробовали вернуть рукопись обратно, затем взяли в оборот руководство Компартии Италии, членом которой был Фельтринелли. Но тот заявил, что скорее выйдет из рядов партии, чем откажется от издания романа. И действительно так и сделал. А потом оказалось, что ни одна из изданных им книг не имела такого успеха, как роман «Доктор Живаго». И вообще - ни одно литературное произведение 20 столетия не вызвало такого резонанса во всем мире. 15 ноября 1957 года роман вышел на итальянском языке, и в течение нескольких месяцев его перевели и издали сразу на нескольких европейских языках. Автор книги был удостоен Нобелевской премии. В сферу обсуждения романа и в саму ситуацию, которые складывалась вокруг автора, были вовлечены не только литераторы и журналисты, но и политики, и главы государств, люди разных национальностей и профессий. А на родине Пастернака все происходило в страшных традициях 30-х годов: все печатные издания, трудовые коллективы и творческие союзы были обязаны публично выступить с осуждением писателя. Но он достойно выдержал свои испытания и высоко оценил решительный поступок Фельтринелли: «…вам я обязан не только успехом книги, но гораздо большим: целой частью моей жизни, тяжелой, смертельно опасной, но полной смысла и ответственности…» [3] Сразу после известия о присуждении писателю премии Нобеля редколлегия журнала «Новый мир» опубликовала открытое письмо Борису Пастернаку с подробным критическим разбором его произведения. Ослеплённые злобой гонители поэта иногда, видимо, плохо понимали, что они делали, цитируя целые страницы запрещённого пастернаковского текста. И рядовые советские читатели читали их взахлеб: перед ними совсем в другом свете открывались и революционные события 1917 года и 40 лет советской власти. Долгие годы советские граждане были обязаны изучать научный коммунизм. Для того, чтобы нести свет этого учения в широкие народные массы, в стране открывались специальные кафедры и даже целые институты. А герой романа Пастернака Юрий Живаго утверждает, что марксизм вообще не наука, «он слишком плохо владеет собой». В попытке революционеров переделать жизнь, согласно теории Маркса, и осчастливить всех независимо от их желания, он видит только их чудовищную ограниченность. Писатель в своем романе изображает море крови, муки голода и страшное людское одичание. Он отчетливо показывает, что насилие над народом разрушило всю страну, привело ее к братоубийственной войне. Партийное руководство внушало советским людям, что всем на земле они обязаны мудрости и заботе о них «великой» партии (тогда даже существовала популярная частушка: «Прошла зима, настало лето – спасибо партии за это»). А пастернаковские герои Юрий и Лара не желают принимать чуждых для них представлений. Природа, творчество, частная жизнь с её заботами, тревогами и радостями оставалась для них выше «мелких мировых дрязг вроде перекройки земного шара». Советская власть, планомерно разрушая церкви и уничтожая миллионы верующих и священнослужителей, пыталась отучить свой народ от веры в Бога, а роман буквально весь пронизан евангельскими мотивами, и читатель явственно чувствует в нем присутствие «Бога живаго».Р.М. Рильке: «Возможно ли, что вся история человечества ложно истолкована? Что всё прошедшее искажено, ибо нам вечно толкуют о массах, тогда как дело совсем не в толпе, а в том единственном, вкруг кого она теснилась, потому что он был ей чужд и он умирал? Да, возможно». Свобода мысли, нежелание автора кривить душой, приспосабливаясь к новым порядкам, вызывали большое раздражение критиков, и Пастернака вынудили отказаться от получения заслуженной награды. Роман был запрещён во всех странах социалистического лагеря. Впервые на родине его опубликовали лишь в 1988 году, когда коммунистический режим уже дал трещины. Причем в том же самом журнале «Новый мир». Однако эта книга с момента ее выхода в Италии начала свою уже не зависящую от своего создателя жизнь. Обсуждение произведения Б.Пастернака постепенно из области политики перетекло в русло литературы, истории и философии. В истории издания романа есть страница, косвенно связанная с Лейпцигом. В начале прошлого века некто Курт Вольф, молодой человек, которому тогда исполнилось только 20 лет, стал совладельцем, а вскоре и полным хозяином одного Лейпцигского издательства. Он назвал его своим именем: Kurt Wolff Verlag. Знаменитый издатель никогда не учился издательскому делу, он родился и вырос в Бонне в семье профессора истории музыки, музыкального директора университета. Стать одним из самых значительных издателей 20 века ему помог (по его же собственному признанию) не диплом доктора философии, а страстное увлечение издательским делом, деловой энтузиазм и литературный вкус.[4] После прихода к власти нацистов Курт Вольф эмигрировал в США и в 1941 году основал там новое издательство Pantheon Books, успешно работающее и сегодня. Именно здесь осенью 1958 года был напечатан первый американский тираж «Доктора Живаго». А когда эта книга только готовилась к печати, издатель написал писателю письмо о том, что у них в жизни много общего: Вольф тоже учился в Марбурге и помнил многих преподавателей того времени. Кроме того, он был знаком с Рильке, и ему хотелось бы поговорить обо всем этом, встретившись с Пастернаком в Стокгольме к концу года. А в том, что Пастернак получит Нобелевскую премию, Вольф совершенно не сомневался. Однажды он уже предсказал одному из своих авторов - Рабиндранату Тагору - Нобелевскую премию, которую тот действительно получил.[5] Предваряя выход романа в Америке, Курт Вольф в анонсе сообщал будущим читателям: «Никакое описание не может воздать должное этой великолепной книге. Это не только панорама страны, переживающей самую радикальную революцию в истории. В своем глубоком и страстном порыве она касается основных ценностей человеческого существования. Гениально написанная, она вновь и вновь создает образы поразительной силы, оригинальности и красоты. Читать эту книгу только из политического интереса — значит идти ложным путем. Она заслуживает того, чтобы ее прочли как один из тех редких шедевров, которые возникают из страдания, любви и смелости великого духа». Успех книги в Америке превзошёл все ожидания: за шесть недель было продано 70 000 экземпляров, а к концу года -100 000. Пастернак тонул в море писем, которые шли к нему со всех концов света. Сама жизнь создавала роман вокруг его романа. Письма незнакомых людей, «драгоценные письма, так глубоко западающие в душу, наполненные мыслями и чувствами», - поддерживали Пастернака в трудные дни его травли. Курт Вольф писал ему в то время: «… никогда мои мысли, чувства, и заботы не были так обращены к кому-нибудь, как к Вам в эти недели между 23 октября и 10 декабря. В это время Вы сделали решительный шаг вперед — Вы поднялись от истории литературы к истории человечества. Сомневаюсь, чтобы Вы в своей теперешней изоляции хоть немного представляли себе, какой всемирной известности Вы достигли. Ваше имя стало достоянием человечества, синонимом непобедимого мужества гения ( …). Вы задали масштаб и, несмотря на существовавшее непонимание, правда вышла наружу...» .[6] На немецком языке роман вышел сразу после английского. Перевод романа на немецкий выполнили Рейнхольд фон Вальтер (проза) и Рольф-Дитрих Кайль (стихи). Книгу выпустило издательство Fischer Verlag во Франкфурте на Майне. Курт Вольф и Готфрид Фишер, немецкий издатель романа, были друзьями. Бывало, что Пастернак обращался в письме одновременно к ним обоим. Пастернак неоднократно просил Курта Вольфа разослать роман своим друзьям в Германии, и тот с готовностью выполнял просьбы опального писателя, сидевшего в то времена в Переделкине, словно в осаде. От имени автора издатель отправил экземпляр романа дочери Рильке госпоже Рут Зибер Рильке. Пастернаку очень понравились стихотворные переводы Кайля. Известный славист, председатель Немецкого пушкинского общества (Deutsche Puschkin-Gesellschaft), автор лучшего перевода «Евгения Онегина» Рольф- Дитрих Кайль перевел также поздние стихи Пастернака. Они были изданы в том же издательстве Фишера под названием „Wenn es aufklärt“ («Когда разгуляется»). Эта книга очень порадовала Пастернака, и многие его немецкие корреспонденты получили ее в подарок от автора. Пастернак писал своим издателям: «Я оглушен своей заграничной судьбой, заокеанской любовью и признанием, книгами, подарками и письмами, идущими издалека от этого заморского чуда. Это надо преодолеть и победить, чтобы идти дальше». Но поэта огорчало желание некоторых издателей напечатать его ранние вещи, которые он сам считал несовершенными.Р.М. Рильке: «Ах, но что пользы в стихах, написанных так рано! Нет, с ними надо повременить, надо всю жизнь собирать смысл и сладость, и лучше долгую жизнь, и тогда, быть может, разрешишься под конец десятью строками удачными. Стихи ведь не то, что о них думают, не чувства (чувства приходят рано), стихи – это опыт. Ради единого стиха нужно повидать множество городов, людей и вещей, надо понять зверей, пережить полёт птиц, ощутить жест, каким цветы раскрываются утром». Весь гонорар за роман остался за границей, и сам Пастернак этими деньгами воспользоваться не мог. Через Фельтринелли он делал крупные денежные подарки людям, которые в разных странах способствовали выходу его романа в свет, или просто тем, кто просил писателя о помощи. В общей сложности им было потрачено 120 тысяч долларов. Одну из книг „Wenn es aufklärt“, а также золотой браслет в придачу получила в подарок от автора «простая, искренняя женщина », из Марбурга Кете Беккер. «Когда она два года назад , - писал Пастернак Вольфу, - прочитала в одной гессенской газете мое описание Марбурга (очевидно, отрывок из «Охранной грамоты»), она прислала мне подарок на Рождество и милое письмо. Она очень хорошая, у нее есть чувство юмора и дар наблюдения, она любит и не без основания самый процесс писания. Но она не попала в список лиц за границей, которым я распределил определенного рода подарки» Тем временем все возможности зарабатывать деньги в своей стране для Пастернака были совершенно закрыты. Его переводы отвергались, книги не печатались, спектакли, поставленные по пьесам и в его переводе, были сняты, его имя исчезло с театральных афиш. После смерти Курта Вольфа его вдова Элен Вольф передала в Немецкий литературный архив при Национальном музее имени Шиллера в Марбахе 36 писем Пастернака. Они хранятся там по сей день и недавно были частично опубликованы (в русском переводе) в вышедшем в России 11-ти томном собрании сочинений Бориса Пастернака. Однако и для немецких, и для российских читателей представляло бы интерес полное издание этой переписки. Приходится сожалеть, что в Германии пока не нашлось издательства, готового взяться за это дело. В настоящее время роман «Доктор Живаго» постоянно переиздаётся, меняется лишь оформление книжной обложки. Интересно, что на титульном листе черновой рукописи романа чьим-то размашистым почерком было написано: «Смерти не будет». И действительно, в этом произведении обрела свое бессмертие одна из переломных эпох российской истории. Об этом же писал Курт Вольф в одном из своих писем Пастернаку: «Но, милый друг, если бессмертие, как Вы прекрасно сказали, это «мы в других», то Вы вошли в это бессмертие, в сердце, дух и умы людей. Мир благодаря Вам стал иным». [7] Р.М. Рильке: «…смерть была безделицей, которой он не замечал, люди, которых он однажды включил в свою память, продолжали существовать, и кончина их решительно ничего не меняла. … С тем же упорством он и будущее считал настоящим». P.S. Все цитаты, выражающие столь близкие Пастернаку мысли Рильке, взяты из его романа «Записки Мальте Лауридса Бригге». Эту прозу Пастернак в одном письме к Вольфу назвал «изысканной и гениальной». Между русским и немецким романами существует несомненная связь, на нее указал сам Пастернак, поясняя сущность «Доктора Живаго» «в немецких измерительных единицах»: «Это мир Мальте Бригге …»,[8] «…как будто зажёг я свечу Мальте, стоявшею холодной, неиспользованной, и вышел со светом Рильке в руке из дома в темноту, во двор, на улицу в гущу развалин». [9] Роман Райнера Мария Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» был закончен и издан в Лейпциге в 1910 году. А Пастернак в свое время пытался разыскать издателя этого романа - Антона Киппенберга. Он хотел отослать ему своего «Доктора Живаго».
[1] Из письма К. Вольфа Пастернаку от 12 февраля 1958
[2] Переделкино, 30 июня 1956 года
[3] Переделкино, 2 февраля 1959 г.
[4] Большим открытием Вольфа стал Франц Кафка. Kurt-Wolff-Verlag-Stiftung существует по сей день и во время Лейпцигской книжной ярмарки ежегодно вручает призы лучшим немецким издательствам
[5] Переписка между Куртом Вольфом и Борисом Пастернаком велась на немецком языке.
[6] Письмо от 14 декабря 1958
[7] Письмо от 14 декабря 1959 г., которое было перехвачено и не дошло до адресата
[8] Из письма З.Ф.Руофф от 10 декабря 1955 г.
[9] Из письма Р. Швейцер от 18 сентября 1958 г.