Имя швейцарского писателя и архитектора Макса Фриша (Max Frisch) в Германии широко известно. Многие знают, что в 1972 году он поселился в Берлине, одном из самых любимых своих мест жительства, по адресу: Заррацинштрассе, 8 (в районе Фриденау). Его имя по сей день высечено на звонке этого дома.

Макс Фриш (Max Frisch)

А в соседней Швейцарии находится целый ряд зданий, построенных по архитектурным проектам Фриша, а главное - знаменитый открытый бассейн (Max-Frisch-Bad) c десятиметровой вышкой. Здесь, говорят, случалось бывать самому Бертольу Брехту. Считается, что именно этот немецкий драматург вместе с издателем Петером Зуркампом окончательно повернули Фриша к литературной деятельности.

В молодости Макс Фриш был профессиональным журналистом (он работал в газете "Нойе Цюрихер Цайтунг"), одновременно создавая свои первые художественные тексты: в 1934 году вышел роман «Юрг Рейнгарт», потом появилась повесть «Ответ из тишины». Но однажды дождливым вечером 1937-го года начинающий писатель, усомнившись в своих литературных талантах, разжигает огонь, хватает толстые тетради, на мгновение задумывается… и… бросает в огонь все им написанное…

И чтобы уж окончательно выбросить из головы вредные мысли, 26-летний журналист по совету тогдашней своей девушки Кэти Рубинсон (еврейки, бежавшей из нацистской Германии) поступает на архитектурное отделение Цюрихской высшей технической школы. Он твердо решает посвятить себя архитектуре.

Но жизнь все равно расставила все по своим местам. Во время второй мировой войны Фриша призвали в армию, а там он начал вести дневник… И через некоторое время опубликовал его под названием «Листки из вещевого мешка» («Blätter aus dem Brotsack»). Это принесло автору неожиданный успех и даже вдохновило его на написание большого романа «Обожаю то, что меня сжигает, или Трудные люди» («J’adore ce que me brûle oder Die Schwierigen»). Работа над ним продолжалась почти три года, в них вместились и нелегкое расставание с Кэти, и женитьба на сокурснице Гертруде фон Мейенбург, и основание собственного архитектурного бюро. Получилось так, что почти одновременно с выходом в свет нового романа Фриш выиграл конкурс на строительство бассейна в Цюрихе.

Несколько следующих лет Макс Фриш вёл напряженное двойное существование — писателя и архитектора: как проектировщик бассейна он был вынужден проводить много времени на строительной площадке, но в то же время (со второй половины 40-х годов) успешно работал и как драматург (наиболее известные пьесы: «Санта Крус», «Они опять поют», «Китайская стена» и многие другие).

Одно время особым успехом пользовалась его драма «Когда окончилась война» («Als der Krieg zu Ende war»), рассказывающая о любви немки к советскому офицеру в разрушенном Берлине. Эта пьеса впервые была сыграна в Цюрихе в январе 1949 г. и благодаря своей злободневной тематике, сразу же получила широкий общественный резонанс. Причем не только в Швеции, но и Германии: в год цюрихской премьеры эту пьесу с успехом поставили сразу несколько немецких театров.

Русской аудитории особенно хорошо известна комедия Фриша «Дон Жуан, или любовь к геометрии» («Don Juan oder Die Liebe zur Geometrie»), поставленная в Берлине и Цюрихе в 1953 году, а с со сцены русского театра она не сходит до сих пор.

Профессия архитектора позволяла Максу Фришу неплохо зарабатывать и обеспечивать себе достойный уровень жизни, но в конце 1950-х годов Фриш, уже признанный писатель, вернувшись из Америки, решил окончательно сосредоточиться на литературе и продал свое архитектурное бюро.

Археология человеческой личности

Настоящее писательское признание принесли автору его романы: «Штиллер» (1954), «Homo Faber» (1957) и «Назову себя Гантенбайн» (1964).

В этой своеобразной трилогии рассмотрены различные ипостаси героя нашего времени - современного человека XX-ого столетия. Естественно, в них отразились и противоречивые черты личности самого автора. «Археологию человеческой личности» Макс Фриш запечатлевал в раз и навсегда найденной для себя форме литературного дневника: в виде безжалостного, исповедального рассказа от первого лица.

Много и напряженно работая как писатель, знаменитый швейцарец практически до конца жизни безостановочно колесит по всему свету в поисках то ли любви (он уже расстался с женой, так как брак оказался неудачным), то ли новых впечатлений: Германия, Италия, Чехия, Венгрия, Франция… В 1956 г. он совершает поездку на Кубу и в Мексику, год спустя — в Италию и Грецию.

Его проза, на первый взгляд, может показаться бесфабульной, напоминающей отрывочные дневниковые записи: в ней очень мало описаний – везде диалоги, реплики, ремарки, непрерывные движения и толчки мысли.

Но в то же время в этих романах чувствуется железная рука драматурга, решившего на сей раз обойтись без театрального посредничества. Известно, что Фриш много думал о возможности применить в прозе драматургическую технику Брехта (Фриш М. Воспоминания о Брехте // Фриш М. Листки из вещевого мешка. Художественная публицистика. М., 1987. С. 243.) И к тому же оба этих автора никогда не давали готовых ответов: они лишь задавали вопросы и озвучивали проблемы.

В каждом из своих романов Макса Фриша прослеживаются различные пути самоидентификации современника: в «Штиллере» герой наотрез отказывается быть собой, в «Гантенбайне» предпочитает жить в параллельном мире, а в «Фабере» - без остатка растворяется в успехах технической цивилизации, Автор постоянно экспериментирует, «проигрывает» различные возможности выбора жизненного пути. Его романы – глубокое и кропотливое исследование человека и его социальных ролей в обществе.

Наиболее удачным в коммерческом отношении стал роман «Хомо Фабер» (вышел в издательстве Зуркампа в конце 1957 г.), только в странах немецкого языка разошедшийся тиражом почти в 4 миллиона экземпляров. Возникает вопрос: что именно обусловило такой успех? Писатель работал над этим произведением во время своих поездок на Кубу и в Мексику, а год спустя, — в Италию и Грецию.

Homo sapiens или «Homo Faber»? Злободневность и актуальность образа героя в одноименном романе

Действие романа происходит в 1957 году и начинается с аварийной посадки самолета, на котором пятидесятилетний Вальтер Фабер летел из Нью-Йорка в Каракас. Так мы впервые встречается с главным героем - швейцарцем по происхождению и инженером по специальности. Он живет в США и работает по заданию ЮНЕСКО: занимается налаживанием производственного оборудования в промышленно отсталых странах. После вынужденной посадки самолета в пустыне Тамаулипас Фабер достает печатную машинку, чтобы написать письмо своей любовнице Айви: «...ich holte meine Hermes-Baby (sie ist heute noch voll Sand) und spannte einen Bogen ein...» [с. 29]. В данном эпизоде главный герой очень напоминает Дона Жуана из пьесы Макса Фриша «Дон Жуан или любовь к геометрии»: любовь к геометрии в нем явно сильнее, чем любовь к реальной женщине.

Создается впечатление, что рациональный и прагматичный герой старается вообще обойтись в своей жизни без лишних эмоций. Стоит также упомянуть, что Вальтер Фабер много путешествует и неизменно берет с собой и видеокамеру («meine «Kamera, die mich schon um die halbe Welt begleitet hat...» [с. 10-11]), стараясь предельно точно и объективно - с помощью видеокамеры и печатной машинки - запечатлеть окружающий его мир.

Весь текст романа «Хомо Фабер» представляет собой дневниковые записи главного героя. Но с какой целью Вальтер ведет свой дневник? Зачем ему нужны мельчайшие подробности и предельная точность? Дело в том, что Фабер - типичный представитель цивилизации ХХ столетия, человек просвещенный, более того, - агностик, он уверенно пользуется в своей повседневной жизни последними достижениями науки и техники, привык мыслить логически и абсолютно конкретными категориями. Его точность и практичность — это неотъемлемая часть его души и особенность жизненного уклада.

Можно предположить, что такой западный технократ из ранга топ-менеджеров может легко принести свою семью и любовь на алтарь служебной карьеры. Не случайно возлюбленная главного героя Ганна Ландсберг в молодости называла его Хомо Фабер, что в переводе с латыни означает «человек-мастер, создатель орудий труда, человек работающий»: "Ich nannte sie eine Schwärmerin und Kunstfee. Dafür nannte sie mich: Homo Faber".

Но в то же время такого человека нельзя недооценивать. Он очень успешен и хорошо обеспечен материально, его можно назвать «гражданином мира: для него нет ни языковых, ни культурных, ни географических барьеров. После аварии в Мексике Вальтер навещает друга молодости в Гватемале, а позже сопровождает молодую девушку Эллисабет во время ее путешествия (автостопом) по Европе: Пиза, Флоренция, Сиена, Рим, Ассизи. Недалеко от Афин (заметим в скобках: в центре древнегреческой цивилизации) с Сабет происходит несчастный случай и она умирает. А затем герой снова пускается в путь: Нью-Йорк, Каракас, Гватемала… Проездом из Каракаса в Лиссабон Фабер оказывается на Кубе … И наконец Дюссельдорф и снова Афины…

Возникает вопрос: что гонит Вальтера по свету? Только ли любознательность и любовь к приключениям? Откуда такое «беспокойство, охота к перемене мест»? Но так или иначе судьба забрасывает Хомо Фабера в самые разные части мира и цивилизации: Новый Свет, Старый Свет, страны третьего мира… И везде своя культура, свое видение мира… К какому же миру принадлежит сам главный герой? И так ли это здорово - быть гражданином мира?

Один из вариантов ответа: о да! Современные люди, которым открыт весь мир, не должны ограничивать себя какими-либо барьерами - национальными, языковыми, культурными, географическими… А второй: конечно, нет! Какие бы общности нас не объединяли, мы все равно остаемся приверженцами своей культуры и национальности.

Эта дискуссия вплетена в саму ткань художественной структуры романа. Писатель намеренно использует в ней мифологические образы и мотивы, и это существенно усложняет произведение, но одновременно углубляет его смысл, дает автору возможности бесчисленных аналогий и параллелей. Различные намеки и подсказки разбросаны повсюду.

Уже на двадцать девятой странице романа Вальтер Фабер достает печатную машинку, неизменно сопровождающую его во всех путешествиях. Любопытно само ее ласковое прозвище: «Hermes-Baby». Прежде всего оно, конечно, намекает на название фирмы- изготовителя. Но не только на это: известно, что в древнегреческой мифологии Гермес – это бог красноречия и покровитель путешественников.

Во время путешествия с Сабет по Италии главный герой постоянно сетует на желание или, как он сам отмечает, манию девушки осматривать все местные достопримечательности: «Was mir Mühe machte, war lediglich ihr Kunstbedürfnis, ihre Manie, alles anzuschauen... In Florenz rebellierte ich, indem ich ihren Frau Angelico, offen gesagt, etwas kitschig fand. Ich verbesserte mich dann: Naiv. Sie bestritt es nicht, im Gegenteil; es kann ihr gar nicht naiv genug sein.» [с. 107]. Самого же Вальтера все окружающее интересует только в практическом аспекте, в плане науки и техники: «Was mich interessierte: Straßenbau, Brückenbau, der neue Fiat, der neue Bahnhof in Rom, der neue Rapido-Triebwagen, die neue Olivetti - Ich kann mit Museen nichts anfangen» [с. 108].

Но под влиянием Сабет ситуация постепенно меняется. Оказавшись в Национальном музее (Museo Nazionale), Вальтер Фабер ставит над собой своеобразный эксперимент. Он уже вполне сознательно пытается настроиться на восприятие произведений искусства (как бы проверяя точку зрения мамы Сабет): «...und stellte mich vor irgendeine Statue, um den Ausspruch ihrer Mama zu prüfen. Jeder Mensch könne ein Kunstwerk erleben! -aber Mama, fand ich, irrte sich» [с. 110]. И присмотревшись к божественной картине Сандро Ботичелли «Рождение Венеры», он действительно находит ее восхитительной («entzückend»).

Но Вальтера задевает и подзадоривает то, что Сабет подбирает к этому гениальному произведению значительно больше эпитетов: «toll, geradezu irrsinnig, maximal, genial, terrific»: «Ich kann es nicht ausstehen, wenn man mir sagt, was ich zu empfinden habe; dann komme ich mir, obschon ich sehe, wovon die Rede ist, wie ein Blinder vor» [с. 111].

И хотя искусство всегда было чуждо Фаберу, на этот раз он настойчиво продолжает рассматривать и оценивать окружающие его экспонаты музея и неожиданно открывает для себя скульптуру спящей Эринии, богини мести. «Kopf einer schlafenden Erinnye: «Das war meine Entdeckung. Hier fand ich: Großartig, ganz großartig, beeindruckend, famos, tief beeindruckend» [с. 111]. Более того – потрясенному герою кажется, что при определенном ракурсе лицо спящей богини начинает оживать: «Wenn Sabeth (oder sonst jemand) bei der Geburt der Venus steht, gibt es Schatten, das Gesicht der schlafenden Erinnye wirkt, infolge einseitigen Lichteinfalls, sofort viel wacher, lebendiger, geradezu wild» [с. 111].

Альтемпс, спящая Эриния

Вот так получается, что вроде бы совершенно равнодушный к духовному наследию своих предков, технократ Вальтер Фабер оказался способным к сопереживанию, к проявлению настоящих эмоций. Что же с ним произошло? Любовь к Элисабет позволила герою встряхнуться. И только после встречи с ней Фабер научился воспринимать окружающий его мир во всем его многообразии, «… в его чувственном богатстве, насыщенности его красок, звуков, запахов, через метафоры и образы, через радость и боль» [3]. Полное имя Сабет — Элизабет — в переводе с древнееврейского означает «Бог — это совершенство»! Но уже в первую же ночь, которую они вместе провели в номере отеля, эриния проснулась…

В этот час за окном несмотря на позднее время суток было очень шумно: «Motorräder, die im Leerlauf aufheulen, dann schalten, am schlimmsten ein Alfa Romeo, der immer wieder kommt und jedesmal wie zu einem Rennstart ansetzt, sein Hall zwischen Häusern, kaum drei Minuten lang blieb es ruhig, dann und wann der Glockenschlag einer römischen Kirche, dann neuerdings Hupen, Stop mit quietschenden Pneus, Vollgas auf Leerlauf, sinnlos, Lausbüberei, dann wieder das blecherne Dröhnen, es schien wirklich der gleiche Alfa Romeo zu sein, der uns die ganze Nacht lang umkreiste... Dann wieder der Alfa Romeo, sein Hupen in den Gassen, Bremsen, Vollgas im Leerlauf, Schalten, sein blechernes Dröhnen in der Nacht» [с. 111].

Мотив мести, связанный древнегреческими богинями – эриниями, становится, центральным мотивом произведения, и чуть позже змея (вместо волос у эриний - змеи) перечеркивает всю жизнь героя. Это случилось в Афинах, городе который автор считает центром всего мира. Здесь на пляже Сабет укусила змея. Девушка приходит в себя в больнице, но вскоре погибает от перелома основания черепа, полученного в результате падения после укуса змеи. И еще один страшный удар: оказывается, она была собственной дочерью Фабера от Ганны Ландсберг, юношеской любви, с которой тот не встречался около двадцати лет.

Как тут не вспомнить древнегреческий миф об Эдипе! Можно провести несколько параллелей между главным героем произведения и царем Фив. После того как Вальтер Фабер выяснил, что Эллисабет Пипер - дочь его возлюбленной Ганны Ландсберг, он все равно не мог поверить, что именно он является ее отцом: «Sabeth: die Tochter von Hanna! Was mir dazu einfiel: eine Heirat kam wohl nicht in Frage. Dabei dachte ich nicht einen Augenblick daran, dass Sabeth sogar mein eigenes Kind sein könnte. Es lag im Bereich der Möglichkeit, theoretisch, aber ich dachte nicht daran. Genauer gesagt, ich glaubte es nicht. Natürlich dachte ich daran: unser Kind damals, die ganze Geschichte, bevor ich Hanna verlassen habe, unser Beschluss, dass Hanna zu einem Arzt geht, zu Joachim - Natürlich dachte ich daran, aber ich konnte es einfach nicht glauben, weil zu unglaublich, dass dieses Mädchen, das kurz darauf wieder auf unseren Grabhügel zurückkletterte, mein eigenes Kind sein soll» [с. 118-119].

Автор не случайно двукратно использует фразу «Natürlich dachte ich daran» (синтаксический параллелизм) это подчеркивает, что Вальтер Фабер не слепо бросился в любовные отношения с Сабет, а, наоборот, предварительно попытался высчитать, могла ли Эллисабет Пипер быть его дочерью от Ганны Ландсберг. Таким образом, как и древнегреческий царь Фив, главный герой романа не знал, что вступает в любовные отношения со своим собственным ребенком.

«Раскаяние Ореста, или Орест, преследуемый Эриниями», 1862. С картины художника Адольфа Вильяма Бугро, Музей искусств Крайслера, Норфолк (Виргиния)

И так же, как Эдип, Фабер, узнав о совершенном инцесте, хочет выколоть себе глаза. Сидя в вагоне-ресторане поезда, следовавшего в Дюссельдорф, и размышляя о произошедшем, он буквально мечтает о своей слепоте: «Warum nicht diese zwei Gabeln nehmen, sie aufrichten in meinen Fäusten und mein Gesicht fallen lassen, um die Augen loszuwerden?» [с. 192].

Но может быть, Вальтер только тогда и прозревает по-настоящему, когда переживает эту трагедию. Он, скорее, был слеп до встречи с Сабет, когда во время своих путешествий смотрел на окружающий мир не своими собственными глазами, а только через объектив видеокамеры. Когда отказывался замечать очевидные вещи, отгораживался от реальных людей, чтобы избежать неизбежных конфликтов. Когда в своей нравственной и психологической слепоте изолировал себя от всяческих чувств и страданий.

Автор заставил своего героя пройти через страшные испытания. Не случайно с Вальтером Фабером постоянно случаются странные происшествия, своей ужасающей неотвратимостью напоминающие суровость античного рока. Это и аварийная посадка самолета, и случайная встреча с Элисабет, и неисправность машины, на которой герой везет свою возлюбленную в больницу после укуса змеи…

Фабула романа отрицает теорию, созданную героем о самом себе. Это только вначале кажется, что Фабер абсолютно свободен в выборе: иметь или не иметь любовницу, менять ли друзей, место жительства, быть хозяином себе и своей работе и так далее. Под напором испытаний его холодная неуязвимость абсолютно разрушена.

После смерти дочери Вальтер летит обратно в Нью-Йорк, затем в Каракас, а оттуда в Гватемалу. Проездом из Каракаса в Лиссабон Фабер оказывается на Кубе, затем едет в Дюссельдорф и возвращается обратно в Афины. Уже понимая, что у него рак желудка, он идет в больницу и остается там до самой операции.

В финале книги герой никакой внешней свободой не располагает, он очень болен и обречен на смерть. Сабет, дочь Фабера и Ганны, погибла. И в ее смерти есть вина Вальтера. А раннее превозносимая им техника так и не помогла спасти девушке жизнь.

Между Фабером и Ганной — могила дочери. Судьба Ганны исковеркана Фабером дважды. Но тут случается почти невозможное: несмотря на все случившееся, эти люди протягивают друг другу руки. И умирающий homo Фабер понимает, что значит жить.

Роман Макса Фриша не потерял своей актуальности и сейчас. Его философский посыл можно истолковать по-разному. Многие читатели сочтут, что Фабер был наказан за то, что он сделал в своей жизни ряд неправильных шагов и фатальных ошибок. И это совершенно верно. Но важно не упустить и другую поучительную сторону этого произведения. В века технического прогресса и безграничной веры человека в научные знания глупо и даже опасно забывать о других не менее важных факторах, определяющих нашу жизнь - природных, культурных, нравственных... Это ведет к настоящей катастрофе.

Использованная литература:

  [1]  Миркина Ю. З. Мифопоэтическое пространство РОМАНА М. ФРИША «ХОМО ФАБЕР» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»: Вестник КГУ, №1, 2017 Балтийский федеральный университет им. И. Канта, г. Калининград. Мифопоэтическое пространство романа М. Фриша «Хомо Фабер»

  [2]  Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура - М., 1983. - С. 227-284.

  [3]  Татьяна Сидорина. Цивилизация труда: заметки социального теоретика: Litres, 19 янв. 2021 г.