15 октября Лейпциг приветствовал лауреата Премии мира немецких книготорговцев 2013 года[1] белорусскую писательницу Светлану Алексиевич. Встреча с ней состоялась в историческом здании Старой Ратуши. Здесь собралась многочисленная публика, присутствовало большое количество заинтересованных лиц, и среди них - мэр города.
|
| Буркхард Юнг на встрече |
Премия мира — самая престижная награда, которой в Германии удостаиваются деятели литературы, науки и искусства, внесшие особый вклад в укрепление идеи мира во всем мире. И фамилия Алексиевич заняла свое место в ряду таких громких и прославленных имен, как Астрид Линдгрен, Герман Гессе, Зигфрид Ленц…
Надо сказать, что для белорусской писательницы это уже не первая награда: она является лауреатом премии «Триумф», премии Ремарка и Лейпцигской книжной ярмарки - за вклад в европейское взаимопонимание. А в этом году Светлана Алексиевич вошла в число наиболее вероятных претендентов на получение Нобелевской премии по литературе. И хотя на этот раз Нобелевский приз достался другому автору, «сегодняшняя заслуга Алексиевич (состоит) в том, что она совершает прорыв белорусской литературы в литературу европейскую» (Владимир Некляев, ).
На лейпцигской встрече С. Алексиевич в ходе интервью ответила на ряд вопросов, интересующих немецкую публику. Разговор в тот вечер касался произведений, за которые писательница получила престижную премию мира, а также ее новой книги («Время сэконд-хэнд»). Это произведение, по свидетельству DW, также «потрясло немцев».
Дебютный роман Алексиевич «У войны – не женское лицо» (1983) был опубликован в начале перестройки - в 1985 году. Его автор выросла в деревне (родители будущей писательницы были сельскими учителями), слышала там много рассказов очевидцев о войне, и некоторые из них запомнила на всю жизнь. Вот, к примеру:
«Кто-то нас выдал... Немцы узнали, где стоянка партизанского отряда. Оцепили лес и подходы к нему со всех сторон. Прятались мы в диких чащах, нас спасали болота, куда каратели не заходили. Трясина. И технику, и людей она затягивала намертво. По несколько дней, неделями мы стояли по горло в воде.
С нами была радистка, она недавно родила. Ребенок голодный... Просит грудь... Но мама сама голодная, молока нет, и ребенок плачет. Каратели рядом... С собаками... Собаки услышат, все погибнем. Вся группа – человек тридцать... Вам понятно?
Принимаем решение... Никто не решается передать приказ командира, но мать сама догадывается. Опускает сверток с ребенком в воду и долго там держит... Ребенок больше не кричит... Ни звука... А мы не можем поднять глаза. Ни на мать, ни друг на друга...» («У войны - не женское лицо»).
«Мое детство, - рассказывает писательница,- все состоит из таких рассказов. Война вообще потрясла меня изустно, а не из книг, где все подано так, чтобы прославить героические подвиги. Книги и устные рассказы – разные вещи».
Светлана Алексиевич окончила факультет журналистики БГУ, работала в районной газете, в журнале «Неман». Свой стиль и собственную манеру письма она начала искать еще во время студенчества: «Долго искала... Какими словами можно передать то, что я слышу? Искала жанр, который бы отвечал тому, как вижу мир, как устроен мой глаз, мое ухо. Однажды попала в руки книга «Я - из огненной деревни» А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника. Такое потрясение испытала лишь однажды, читая Достоевского. А тут - необычная форма: роман собран из голосов самой жизни, из того, что я слышала в детстве, из того, что сейчас звучит на улице, дома, в кафе, в троллейбусе. Так! Круг замкнулся. Я нашла то, что искала. Предчувствовала. Алесь Адамович стал моим учителем...» («У войны – не женское лицо»).
 |
В своем творчестве писательница, по собственному ее признанию, во многом идет от журналистики, но ей требуется больше времени, чтобы «раскрепостить своего собеседника, освободить его от налета банальности и заранее заготовленных фраз», а затем «вывести в новое, незнакомое пространство». Во всех ее книгах полифония голосов и минимум авторского комментария.
Уже в первой (и едва ли не лучшей) своей книге С. Алексиевич рассказывает о том, что ей было очень трудно завоевать в советской литературе свое место под солнцем. Вот приговор некого советского цензора по поводу ее романа «У войны - не женское лицо»: «Кто пойдет после таких книг воевать? Вы унижаете женщину примитивным натурализмом. Женщину-героиню. Развенчиваете. Делаете ее обыкновенной женщиной. Самкой. А они у нас – святые… Откуда у вас эти мысли? Чужие мысли. Не советские. Вы смеетесь над теми, кто в братских могилах. Ремарка начитались... У нас ремаркизм не пройдет. Советская женщина не животное...»
Слова эти кажутся крайне несправедливыми, но раздражение невидимого критика понять можно: в книге наличествует один-единственный, хотя и очень важный ракурс: война впервые показана глазами женщины. Здесь все - правда, но не вся правда о войне. Та же ситуация повторилась со всеми последующими произведениями писательницы.
В книге «Цинковые мальчики», очень популярной в годы перестройки, речь идет о войне Советского Союза с Афганистаном. Писательница побывала и в самом пекле, и в глубоком тылу, собрала великое множество трагических голосов участников событий. Ее произведение вышло глубоко обличительным и очень пессимистичным. С отчаянием занимаюсь (от книги к книге) одной и той же работой - уменьшаю историю до человека,- поясняла сама автор («Цинковые мальчики»).
Затем последовала документальная повесть «Чернобыльская молитва», имевшая в свое время огромный читательский резонанс: чернобыльская катастрофа коснулась очень многих, а семьи писательницы – самым непосредственным образом. Но автор берет себя в руки и работает совершенно по-журналистки, профессионально обнажая острые углы и заостряя самые больные проблемы.
В настоящее время все перечисленные книги вместе с последней («Время сэконд-хэнд») вошли в серию «Голоса утопии». «У коммунизма был безумный план, пишет автор в предисловии, — переделать «старого» человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип — homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его «совком». Мне кажется, я знаю этого человека, он мне хорошо знаком, я рядом с ним, бок о бок прожила много лет. Он — это я. Это мои знакомые, друзья, родители».
Монологи, вошедшие в книгу, десять лет записывались в поездках по всему бывшему Советскому Союзу. Несколько лет я ездила по всему бывшему Советскому Союзу, потому что homo soveticus — это не только русские, но и белорусы, туркмены, украинцы, казахи…»
 |
А если продолжить этот ряд дальше? В него можно поставить всех, кто когда-либо жил в тоталитарном государстве (и жителей бывшей ГДР в том числе). И только ли о коммунизме в данном случае следует вспомнить? Автор пишет, что наблюдала homo soveticus в самых разных ситуациях и к своим героям относится с любовью: «без любви вообще ничего написать нельзя!» Но люди порой встречаются странные. Вот, к примеру, старый коммунист, арестованный вместе с женой в 1937 году. Она погибла в лагерях, а он выдержал допросы в НКВД и прошел всю войну. В старости его реабилитировали, и когда вернули партийный билет, этот человек прослезился от счастья…
Светлана Алексиевич никого не осуждает: такой вот он - homo soveticus. «Думаю, что и Ленин тоже хотел, как лучше, но что получилось? «Железной рукой загоним человечество к счастью?» О результатах этого эксперимента писали и Шаламов, и Солженицын. И все-таки у нас в стране о зверствах немецких карателей до сих пор известно гораздо больше, чем об акциях НКВД, сотнями уничтожающего неугодных и провинившихся перед советской властью людей». И это, похоже, возмущает автора - убежденного оппозиционера - больше всего.
Но в России сейчас много более насущных проблем. Не случайно некоторые русские СМИ отозвались о Светлане Алексиевич и ее немецкой премии мира достаточно сухо: «Та часть российской культуры, которая интересна Западу, неинтересна в России» ( Алена Солнцева, ).
Или даже совсем негативно: «Современному русскому, а тем более мировому читателю это имя не говорит ничего. Зато писательница давно живет в Европе и из комфортного далека жестко критикует режим Александра Лукашенко ().
На самом деле Светлана Алексиевич уже год как живет в Белоруссии. Родину она оставила в 90-х годах - в знак протеста против диктатуры власти. «Мы тогда были романтиками,- рассказывала она, - верили в горбачевские идеи и считали, что они очень скоро победят. Здесь, между прочим, тоже тогда так думали. Помню, как вскоре после падения берлинской стены немцы, услышав русскую речь, готовы были нас просто расцеловать…»
Как ни странно, немцы и сейчас относятся к Светлане Алексиевич необыкновенно восторженно. В Лейпциге это было видно невооруженным глазом. Другое дело, ей самой жизненно необходимо слышать живую русскую речь и узнавать из первых уст о происходящем в родной стране. Поэтому она и вернулась обратно в Белоруссию.
 |
Однако официальные структуры, по признанию писательницы, ее просто не замечают: «я нигде не выступаю, меня не приглашают ни на радио, ни на телевидение, и мои книги, уже переведенные на белорусский язык, к изданию не принимают».
Зато ее книга «Время секонд-хенд» в середине сентября 2013 года вышла одновременно в России (в московском издательстве «Время»), в Швеции и в Германии (издательство «Ханзер»[2] ). И немецкие читатели встретили ее с огромным интересом. Как и во всех произведениях Алексиевич – здесь собраны монологи десятков людей: «Мы прощаемся с советским временем. С той нашей жизнью. Я пытаюсь честно выслушать всех участников социалистической драмы…», - пишет она.
По мнению Светланы Алексиевич, советское прошлое недостаточно проанализировано, и процесс рефлексии еще не начался. Место, освободившееся от отживших идей прошлого, сегодня пытаются заполнить религией и национализмом. Но далеко не весь народ участвует в этом процессе. Либералы в настоящее время совершенно «немые», а простые люди тоскуют по порядку, сильной руке и вспоминают Сталина. Всех homo soveticus сейчас объединяет только одно – желание материальных благ: хорошая еда, дома, машины…
Собирая материал для последней книги, писательница часто слышала от своих современников, что в советские времена люди были гораздо лучше - более отзывчивыми, человечными… И, наверное, многие из них не одобрили бы названия ее произведения «Время сэконд-хэнд». Оно просто режет слух: «Времена, - как известно, - не выбирают! В них живут и умирают».
Но главное – во всех жизненных обстоятельствах оставаться человеком! – резюмировала Светлана Алексиевич. И публика в зале горячо ее в этом поддержала. Следующий свой роман она думает написать о любви.
[1] Премию присудили за прежнее творчество, еще до выхода в свет книги «Время сэконд хэнд». Награда была вручена 13 октября 2013 года (в последний день Франкфуртской ярмарки) в соборе Святого Павла.
[2] «Secondhand-Zeit. Leben auf Trümmern des Sozialismus». Aus dem Russishen von Ganna-Maria Braungardt. Hanser Berlin im Carl Hanser Verlag, München 2013 ISBN-10: 3446241507, ISBN-13: 9783446241503