Читающий Лейпциг - Встречи с немецкими авторами

Фейхтвангер о еврейской эмиграции

Литературное кафе: http://litkafe.de
Добавлено: 2013-09-16 20:04:43
[Версия для печати]

Большинство русскоязычных читателей с основными произведениями этого автора встретились в советское время. Тогда считалось, что Фейхтвангер - прогрессивный писатель, сочувствующий социализму, причем лично знакомый с «товарищем Сталиным». К его недостаткам относили увлечение историей евреев, это трактовалось как проявление «национализма» (Разумеется, и в то время были серьезные литературоведческие исследования, но малоизвестные широкой читательской аудитории).

Pic
Nadine Menzel рассказывает о жизненном и творческом пути Фейхтвангера
Фото Александры Омельченко
Nadine Menzel

У всех на слуху была знаменитая трилогия «Зал ожидания» с ее антифашистской тематикой: первые шаги Гитлера в «Успехе» (1930), его приход к власти в «Семье Оппенгейм» (1933). Эти произведения не могли не вызвать читательского интереса, просто потому, что были созвучны своему времени. Сегодня их злободневность, естественно, поуменьшилась. Зато роман «Изгнание» (1939, третья часть трилогии), повествующий о судьбах немецких эмигрантов, в то время прошел практически незамеченным (может быть, потому, что тогда было вообще непринято говорить об эмиграции), а сейчас неожиданно ожил и засверкал новыми красками. Особенно для тех, кто сегодня по различным причинам сам оказался в эмиграции...

Известно, что в этом произведении автор воссоздает и описывает свое собственное изгнание. Л. Фейхтвангер (1884—1958) всегда ненавидел национал-социалистов и их «новый порядок». Поэтому нацисты всячески ему отравляли жизнь: лишили докторского звания, жгли его книги, организовали травлю в прессе, и наконец, в 1933 году, когда Фейхтвангер (в Англии и США) выступал с лекциями, лишили его немецкого гражданства. Его имущество было конфисковано, библиотека сожжена, а голову самого писателя на родине оценили в 10 тысяч марок. Гонимый Фейхтвангер нашел прибежище во Франции.

Писатель в полной мере ощутил общие для всех проблемы эмигрантов: «Для большинства добровольное или вынужденное бегство из Германии сопровождалось утратой положения и состояния. Пришлось отказаться от должности, оставить в Германии свои деньги, ибо брать их с собой не разрешалось... Германские эмигранты жили большей частью в нужде. Были врачи и адвокаты, которые теперь продавали вразнос галстуки, выполняли конторскую работу или же тайком, нелегально, под вечной угрозой полицейских преследований пытались применить свой опыт и знания. Были женщины с высшим образованием, которые зарабатывали себе кусок хлеба, работая продавщицами, служанками или массажистками» (роман «Изгнание», книга 1, глава 8).

«Хмурые гости» на чужой земле (Хмурым гостем ты живешь На земле суровой ...- Гете «Блаженное томление») находились в тяжелейшем положении, буквально на грани выживания и заслуживали, конечно, всяческого сочувствия и понимания. Но писатель имел все возможности убедиться, что люди в этих условиях часто проявляют далеко не самые лучшие стороны своего характера: «Их не любили, немецких эмигрантов, эти чужаки вынуждены были общаться главным образом друг с другом. И оттого их горе и отчаяние часто выливались во вздорную мелочную грызню, каждый бессознательно видел в другом собственные недостатки, собственную мелкотравчатость и неполноценность» (книга 1, глава 8).

Можно представить, что не все эмигранты, окружавшие автора, одобряли подобные его высказывания. Не случайно один из героев романа «Изгнание», редактор антифашисткой газеты Гейльбрун абсолютно убежден: «Нельзя печатать вещей, где эмигранты выводятся в такой сомнительной роли... Разве и без того эмигрантов не поносят со всех сторон? Прикажете еще и нам самим марать свое гнездо?» А вот ответ главного героя произведения Зеппа Траутвейна, явно отражающего в романе авторскую позицию: «если мы не смеем говорить правду о себе, то откуда у нас возьмется мужество говорить ее о других, о наших противниках?»

Образ Траутвейна очень важен для создания в романе объемности, многомерности изображения. Этому персонажу писатель отдал свою биографию, взгляды и часть жизненного опыта, но в тоже время это совершенно другой человек. Умный, талантливый, артистичный, Зепп не писатель, а музыкант. И как автор, настоящий антифашист. Он не повторяет, а дополняет Фейхтвангера. По словам писателя, «...среди изгнанников-немцев было много таких, которым пришлось бежать вследствие их политического образа мыслей, и было множество людей, вынужденных эмигрировать только потому, что сами они или их родители по метрическим записям числились евреями.. » (книга 1, глава 8) Зепп Траутвейн относится к первой группе, он эмигрировал по политическим соображениям, не желая мириться с фашистским режимом, установившимся на родине.

Что же представляет собой вторая группа? Еврейская эмиграция в романе «Изгнание» показана очень подробно. Отдельные образы: писатели, врачи, артисты, бизнесмены - легко сводятся в одну общую, хотя и довольно пеструю картину.

Журналист Фридрих Беньямин, активный борец с фашистской идеологией. Фашисты люто его ненавидят, поэтому они организовывают его похищение из соседней страны и отправку в концлагерь (прообразом этого героя был реальный человек, за освобождение которого боролся Фейхтвангер со своими соратниками). Пережив все ужасы фашистских застенков, Беньямин в конце концов оказывается на свободе. Но усталым и разочарованным герой выглядит гораздо раньше. Находясь в изгнании, он не видит смысла своей профессиональной деятельности: «...теперь мы пишем в пустоту. Те, кто нас читает, согласны с нами заранее, а до тех, кто колеблется или вовсе не имеет своего мнения, наше слово не доходит» (книга 3, книга 1).

«Король в изгнании» - бывший редактор столичной газеты Гейльбрун, который никак «не мог отделаться от повадок вельможи», забавно выглядевших в нелегких и неоднозначных условиях эмиграции.

Pic
Заседание литературного кафе.
Фото Александры Омельченко
Заседание литературного кафе

Счастливчик доктор Вольгемут. Благодаря своему таланту и трудолюбию он прекрасно устроился сначала в Париже, а затем в Лондоне. «Следуя влечению. собственного доброго сердца», он даже может себе позволить «давать крупные суммы в фонд помощи нуждающимся эмигрантам» (книга 3, глава 23).

Певец Дональд Перси, серьезно пострадавший от фашистских чиновников. Он признается, что «...при мысли о Германии у меня невольно сжимаются кулаки. Порой я начинаю ненавидеть и немцев-ненацистов. Я не могу простить им, ни одному, что они все это допустили» (Книга 3, глава 11).

Иногда острое чувство национального неприятия вспыхивает между людьми буквально на ровном месте. Зепп Траутвейн совсем не националист, но вовремя разговора с Перси он вспоминает, что и сам называл про себя издателя газеты Гингольда «грязный еврей». Неужели, как только культурному человеку наступят на мозоль, он не может подавить в себе проявление массового психоза (Книга 3, глава 11)? Сам Фейхтвангер не любил крайностей, и в одном из интервью он попытался объяснить свои позиции по этому вопросу: «... когда меня спрашивают, к какой национальной группе следует отнести меня как художника, я отвечал: я немец - по языку, интернационалист - по убеждениям, еврей - по чувству. Очень трудно иногда привести убеждения и чувства в лад между собою».

Понятно, что человек с такими взглядами и убеждениями не может не думать о причинах антисемитизма, зародившегося в людском сознании еще в глубокой древности. Еврейская тема так или иначе присутствует во многих произведениях Фейхтвангера. По сей день не потерял своей актуальности его роман (трилогия) «Иудейская война», в котором с самых истоков (с Древнего Рима) исследуется история еврейского народа. Автор показывает, как острая борьба за существование, стоически пережитая евреями, сказалась на их национальном самосознании. И какие особые психологические качества и способности (которые до сих пор не всегда вызывают сочувствие и понимание окружающих!) вырабатывались и шлифовались, закрепляясь «на генетическом уровне», в течение жизни многих поколений этих людей.

И в романе «Изгнание» есть персонаж, представляющий собой квинтэссенцию национального еврейского характера со всеми его привлекательными и неприятными чертами. Это Луи Гингольд, издатель эмигрантской антифашисткой газеты. Печать предков видна на нем совершенно отчетливо, и он в большей мере чувствует на себе проявление антисемитизма. Писатель подробно описывает тяжкий, выстраданный путь Гингольда к благосостоянию, которого он наконец достигает в Германии. Однако установившийся там фашистский режим заставляет его бежать во Францию.

Но и в изгнании этот человек не сидит, сложа руки: «Владея земельной собственностью в третьей империи, он вынужден был по-прежнему вести дела с нацистами, от них к нему тянулись сотни нитей, он угрожал, торговался, боролся, подкупал, прятался в качестве иностранца за иностранными правительствами, он был сладок, как мед, с нацистскими чиновниками, когда это было уместно, и, где надо было, показывал когти, – коротко говоря, он поддерживал, вынужден был поддерживать многообразные связи с нацистами» (книга 2, глава 8). Кроме того, в Берлине все еще оставались его дочь и зять, о личной безопасности которых нежный отец тоже не мог не заботиться.

Этот человек серьезно занимается бизнесом, рьяно печется об умножении капитала и в то же время самозабвенно любит свою семью. Кроме того, Гингольд очень религиозен, примерный член еврейской общины. Что заставляет его, такого далекого от политики, осторожного, опытного и расчетливого человека, взяться за финансирование эмигрантской газеты «Парижские новости»? Ведь «...: с деловой точки зрения, такая газета была чем угодно, но только не доходным предприятием». Но оказывается, на это были свои серьезные причины: «Бог подал ему знак, что он одобряет финансирование «ПН». Участвуя в священной войне против нацистов, врагов еврейства, его газета защищала и еврейскую общину». Получается, что обеспечивая средствами антифашистское печатное издание, он убивал сразу двух зайцев: выполнял свои «обязательства перед семьей и перед еврейской общиной» (книга 2, глава 8).

Разумеется, не всем по нраву такая сложная и неоднозначная жизненная позиция, очевидна хитрость этого героя, его двойная игра. И вопрос: можно ли одновременно бороться со своими врагами и успешно с ними сотрудничать? - здесь вполне уместен и правомерен. Писатель не замалчивает душевных изъянов своего персонажа, но в то же время стремится проникнуть в самую глубь его переживаний. И, наконец, читатель тоже начинает понимать, что Гингольду приходится отдать должное: кому бы еще удалось, живя в изгнании и действуя одновременно во всех направлениях, вызволить из концлагеря свою непутевую дочь и удержать на плаву (несмотря на бунт сотрудников) свою антифашистскую газету?!

К тому же другой герой Фейхтвангера - Визнер - немец, блестящий журналист и дипломат Третьего Рейха, тоже переживает ежедневные сделки с совестью и ведет постоянную борьбу между чувствами и разумом. Так что безнравственность присуща отнюдь не только евреям. Но среди них много ярких и талантливых людей, часто вызывающих раздражение и ревность. «Счастливчик» доктор Вольгемут, например, без таланта и золотых рук которого трудно обойтись барону Вальтеру фон Герке. С каким бы то удовольствием этот барон упек бы своего доктора за колючую проволоку!

Вольгемут вызывает четкие ассоциации с другим героем Фейхтвангера - легендарным Зюссом. Слишком уж они оба успешны, вызывающе талантливы и богаты! С ними сложно конкурировать! Поэтому их пытаются унизить, опорочить или просто уничтожить физически. Роман Фейхтвангера «Еврей Зюсс» стал мировым бестселлером именно потому, что в нем антисемитизм уложен в один логический и понятийный ряд с такими же неприятными проявлениями человеческой души, как зависть и ревность. Не случайно культурные люди всего мира стыдятся этих низменных побуждений, считая их попросту неприличными.

Бытовой антисемитизм или государственная политика


Но случилось так, что обычный бытовой антисемитизм в гитлеровские времена поднялся до уровня официальной государственной политики. «Почему, собственно, они питают такую идиотскую, бешеную ненависть к евреям?» - этим вопросом задается не только певец Дональд Перси, во время съезда национал-социалистской партии 1935 года, названного «Имперским съездом свободы», но и другие герои романа «Изгнание», сам автор и его читатели любых национальностей. На этом съезде был принят печально знаменитый закон «Об охране чистоты немецкой крови и немецкой чести». И с того времени «.евреям под страхом тюремного заключения запрещалось вступать в половую связь с подданными германского государства, в жилах которых течет немецкая кровь или кровь, родственная ей».

"Я понимаю, - размышлял он (Дональд Перси) вслух, - им нужен еврейский капитал, еврейские предприятия, чтобы насытить своих людей и отвести от себя вину за тяжкие условия существования. Но они могли бы это сделать гораздо проще. Зачем им издавать законы, которые им не приносят никакой выгоды, - ведь это только глумление, только доказательство их безграничной, звериной ненависти?"

"Напрасно вы ломаете себе голову над подобными вопросами, - сказал Петер Дюлькен ... Причин для их ненависти много. Одна из них, например, заключается в том, что примитив видит в разуме своего самого страшного врага. Безмозглая чернь, которую война и ее последствия подняли на поверхность и сделали властительницей Германии, сама в себя не верит. Чернь ненавидит разум, а в евреях, справедливо или несправедливо, она видит его представителей."

"Верно, - подтвердил Царнке, - эти люди ненавидят евреев не за неполноценность, а за высокую полноценность. Как-то на границе с Литвой я встретил одного крестьянина, который вел тяжбу со своим еврейским конкурентом. «Не мудрено быть умным, если ты еврей», - сказал он мне с возмущением "(книга 3, глава 17).


Pic
Herwig Lewy
Фото Александры Омельченко
Herwig Lewy

Пытаясь найти силу, способную реально противостоять фашисткой угрозе физического уничтожения евреев, Фейхтвангер как и многие люди того времени, с надеждой думает об СССР. Авторские размышления о том, что представляет собой страна социализма, отражаются в романе «Изгнание» в спорах Зеппа Траутвейна с его сыном Гансом. Вывод, к которому они приходят в итоге, не слишком оптимистичен: советское государство очень далеко от демократии, но все же объективно является меньшим злом, чем фашистская Германия.

Во время работы над трилогией «Зал ожидания» Фейхтвангер побывал в Советском Союзе и был удостоен личной встречей со Сталиным. Впечатления об этих событиях отражены в книге «Москва 1937. Отчето поездке для моих друзей», которую в России издали небывалым по тем временам тиражом — 200 тыс. экземпляров. По мнению современного критика Юрия Безелянского, «...книга оказалась весьма полезной для Страны Советов, так как русский народ и Сталин были представлены в ней как спасители мира от угрозы фашизма.» И далее: «... пока Фейхтвангер находился в Москве в качестве «почетного гостя», на него на всякий случай копили компромат. Те самые переводчики, чьим искусством восторгался западный интеллектуал, ежедневно стучали на него, докладывая, куда надо, о его крамольных высказываниях и письмах, которые он посылал из Москвы. «Москва 1937» — безусловно, позорная книжка и лишний раз доказывает, как опасны бывают иллюзии» («Трагическое заблуждение Лиона Фейхтвангера»).

Но так ли действительно заблуждался серьезный и мудрый человек Лион Фейхтвангер, писатель с мировым именем? Что думают по этому поводу современные читатели и исследователи его творческого наследия в Германии? В ходе «Литературного кафе» свою точку зрения представил Herwig Lewy, рассматривающий книгу «Москва 1937. Отчет о поездке для моих друзей» как своеобразную форму временного, но необходимого в тех условиях конформизма. По его мнению, Фейтвангер, скорее всего, понимал, какие страшные процессы происходили в Советском Союзе в 1937 году, но в то же время считал более правильным в тактическом отношении поддержать Сталина, через несколько лет сумевшего одержать победу в борьбе с Гитлером.

Другое дело, что писатель не понял, как в стране советов на самом деле решался еврейский вопрос, тем более что в предвоенные годы он не казался слишком острым. В народе говорили, что страшным недугом антисемитизма советский вождь «заразился» от фашистов в ходе войны. Сначала гонения на евреев чувствовались только в армии, а затем они распространились по всему государству сверху донизу. Принадлежность к этой национальности постепенно становилась все опасней и опасней. Громкие судебные процессы («дело врачей» и многие другие) сотрясали тогда всю страну.

По словам писательницы и переводчицы Лилианы Лунгиной, в то время «...евреев выгоняли из ЦК, из Моссовета, из горкома и райкомов, из госбезопасности, министерств, из газет, научных институтов, университетов.» И далее: «Уже говорили о том, как именно произойдет выселение евреев. Сталин выступит и скажет: чтобы спасти еврейский народ от справедливого гнева русских, его надо удалить из больших населенных пунктов, где он контактирует с другими, поселить отдельно, изолированно, что это гуманный акт во имя спасения евреев... Это висело, как черная туча над городом. Я ни минуты не сомневаюсь — и это понимали все, кто жил в то время, — что если бы Сталин не умер, то, несомненно, евреев бы вывезли. Это было так же реально, как переселение кабардинцев и осетин, крымских татар, турок, болгар, греков, немцев Поволжья. Вы ведь знаете, как это было тогда организовано? Они в 24 часа выселяли народы («Подстрочник»).

Лион Фейхтвангер действительно мог в чем-то и заблуждаться, что ни в коей мере не умаляет значимости его произведений, они и сегодня звучат не менее современно и злободневно. Не изжила себя и тема еврейской эмиграции, а судьба еврейского народа продолжает волновать людей всего мира.


Литературное кафе